Беды, язвы и пороки старого Киева

Автор: Анатолий Макаров

В этой книге читатель найдёт много нового, до сих пор не изученного материала об истоках киевского зла, о первичных формах разбоя, воровства, обольщения и вымогательства, а также о киевских типах XIX – начала ХХ века: босяках, городских сумасшедших, графоманах, бродячих артистах, шумной кабацкой голытьбе. Среди городских изгоев особое внимание мыслящей части общества привлекали нищие и бродяги. О них писали тогда лучшие поэты и прозаики: от Т. Шевченко, И. Нечуя-Левицкого до К. Паустовского и Гр. Григорьева, от И. Ясинского до В. Бибикова и А. Куприна. Отвергнутым и униженным посвящали очерки А. фон Юнк, П. Должиков, Н. Лесков. Горькую участь этих людей объясняли дисгармонией общественного строя и вопиющим эгоизмом верхов. В таком подходе была своя правда. С другой стороны, сказывались и народнические настроения прогрессивных кругов интеллигенции: в каждом жулике и босяке они видели лишь невинную жертву социальной несправедливости, тщательно ретушировали те черты морального упадка в самой народной среде, которые впоследствии сполна проявились в ужасах трёх революций и гражданской войны.

Автору близки и дороги заповеди христианского человеколюбия, призывающего видеть образ Божий в любом падшем человеке. Вместе с тем, он старается не забывать и о неприглядной стороне, о том, что в жизни городского «дна» было немало тягостной запредельной достоевщины и беснования.

Пороки процветали не только в беднейших слоях общества. И в благополучной его части водились люди-хищники, попирающие все моральные установления и предписания закона. Чтобы не выделяться, они использовали нехитрые приёмы социальной мимикрии, действуя под видом благонамеренных и законопослушных граждан. Это грязные делки, аферисты, всяческие лжецелители, экстрасенсы, прорицатели. Немало алчных лиходеев было среди сановников, общественных лидеров, инвесторов, меценатов, банкиров. Когда общество, наконец, обнаруживало обман, они успевали натворить много чёрных дел. На их место приходят другие… и всё повторяется.